Не буду особо вдаваться в детали, лишь скажу, что затем еще несколько лет было потрачено на то, чтобы доказать в Москве необходимость выделения денег на запланированное переселение. К сожалению, в столице далеко не все воспринимали эту проблему однозначно.
Как-то, помню, нам сказали, чтобы мы не теряли время и до решения вопроса о финансировании начали подбирать площадку. Этой работой мы занялись с коллегой по управлению Виктором Михайловичем Ивановым. Царствие ему небесное. Взяли крупную карту пригородов Красноярска, и начали по ней «путешествовать», помня, что нам нужно согласно условиям наметить для окончательного выбора не менее трех вариантов и что по действующим нормативам аэропорт должен располагаться не ближе 14 км от центра города.
Найдем подходящие места, и на автомашине едем осматривать каждое, чтобы иметь реальное представление о рельефе и составить описание площадки. Перечислять все намечаемые нами тогда «адреса» нет смысла. К примеру, новый аэропорт Красноярска вполне мог появиться поблизости от совхоза «Элита», или там, где чуть позже началось сооружение завода тяжелых экскаваторов. А еще нам показалась привлекательной площадь, на которой теперь находится учебный аэродром «Манский»… Всего - 13 площадок. И, очевидно, по причине такого цифрового сочетания на каждой из них поочередно были поставлены жирные кресты. Где? В одном из управлений Генерального штаба Министерства обороны СССР, а без полученного здесь согласия нельзя было любую из предложенных нами площадок признать окончательно избранной.
Привезу в Москву один вариант - отклоняют. Привожу следом второй - то же самое. Вот так все тринадцать и были похоронены. Причем никаких объяснений никто не давал. Как говорится, поцеловал пробой - и дуй домой. А задавать вопросы в этом ведомстве было не принято, потому как обороноспособность страны - дело во все времена святое.
Когда был отклонен наш тринадцатый вариант, мы решили доложить о возникшем тупике Федирко, первому секретарю крайкома КПСС. Он с полуслова все понял и выразил свою готовность подключиться к решению этой проблемы. Только попросил узнать, кто из крупных армейских чинов стоит за этими запретами. А поскольку в коридорах Генштаба я уже стал почти «своим человеком», то решили, что этим лучше всего заняться мне.
Тогда я курил. В один из приездов в Генштаб, помню, стою, покуриваю в отведенном для этого месте. Разговорился здесь же с одним генерал-майором. Он меня спрашивает, по каким таким причинам меня довольно часто можно видеть в Генштабе. Я ему очень кратко и рассказал о возникшей ситуации. Он хитро усмехнулся и тихим голосом посоветовал: «А вы с этой бедой попытайтесь к Владимиру Федоровичу Толубко попасть…» Сказал, и испарился. А рекомендация его оказалась очень ценной. Дело в том, что в начале 1970-х годов известный военачальник, генерал армии, а позже главный маршал артиллерии Толубко стал не только главнокомандующим советскими Ракетными войсками стратегического назначения, но и был избран в нашем крае депутатом Верховного Совета СССР по Канскому избирательному округу. Словом, все это мы обсудили на очередной встрече с Федирко, припомнив совместно, что главком на своем самолете Ту-134 довольно часто летает по стране, посещая вверенные ему ракетные подразделения, из которых несколько расположены и на территории нашего края. После той беседы в крайкоме КПСС было решено не торопить события, но своих авиадиспетчеров мы предупредили, что они сразу же должны сообщить, как только станет известно о прибытии самолета главкома в Красноярск.
Ожидания оказались недолгими. Помню, диспетчер позвонил мне, что самолет Толубко приземлится в аэропорту «Северный» через 20-25 минут. Я сообщил об этом в приемную Федирко, а мне говорят, что Павел Стефанович находится в Доме на собрании краевого партийно-хозяйственного актива. Я на автомашине - туда. Прошел на сцену, за кулисы, и передал записку в президиум. Федирко прочел ее, вручил бразды управления собранием второму секретарю крайкома Леониду Сизову, и…
Короче говоря, мы успели к приземлению самолета. Встретили главкома, доставили его в ту крайкомовскую гостиницу, что была на углу улиц Дзержинского и Дубровинского, возле парка. Там на бильярдном столе расстелили нашу карту. Все обстоятельно рассказали, показав и те места, где нам запретили размещать аэропорт. Главком, недолго размышляя, ткнул пальцем в то самое место, где теперь и находится «Емельяново», и сказал: «А вы вот здесь размещайте…»
И все облегченно вздохнули, а Федирко, улыбаясь, говорит: «Мне недавно подарили новую авторучку. Она замечательно пишет. Оставьте, пожалуйста, свой автограф прямо на карте…» Главком охотно выполнил просьбу, написав, что министерство обороны не возражает… Позже эту историческую карту я на какое-то время упустил из вида и уже не смог отыскать. Увел кто-то. Это было в 1973 году…
Но в Генштабе я ее показал. Там руки вверх подняли, увидев на карте резолюцию главного ракетчика страны. Следующим, кто увидел карту, стал земляк-красноярец Леонид Степанович Свечников. Он тогда уже был зам. министра гражданской авиации по строительству. Совместно с ним мы показали карту начальнику Генерального штаба, и именно в его кабинете «емельяновский» вариант размещения нового красноярского аэропорта был утвержден окончательно. А специалисты питерского филиала «Аэропроекта» вскоре взялись за проведение полного комплекса изысканий грунта, обследования всех рек и ручьев в районе избранной площадки. С этого обычно проектирование всех аэропортов и начинается.
Скажу откровенно, место нам главком-ракетчик отвел тогда не самое лучшее. Теперь в это трудно поверить, но вся площадь, на которой находится емельяновский аэропорт, прежде была занята в буквальном смысле непролазной тайгой. Мы по ней много километров прошагали, когда детально осматривали. А однажды даже заблудились. Потом долго не могли выбрать оптимальный вариант того направления, в котором следует разместить взлетно-посадочную полосу. Но более всего нас шокировали объемы предстоящих земляных работ. 12 млн. кубических метров грунта предстояло перелопатить! Надо было, к примеру, ликвидировать внушительных размеров низину. Благо специалисты предложили сдвинуть в нее соседний холм высотой 18 метров. А сколько леса необходимо было убрать! Не просто спилить, но и выкорчевать. На эту работу осенью 1975 года из пригородного поселка Арийск были направлены осужденные местной исправительной колонии строгого режима. Причем спиленные деревья им разрешили брать для своих нужд.
Тогда же на самых высоких верхах Федирко получил нужные согласия и нам разрешили «в порядке исключения» начать многие работы по сооружению аэропорта еще задолго до утверждения его проекта. Это было явным нарушением действующих правил, но имя Красноярского края тогда звучало очень весомо и авторитетно…»
(Из книги «А мы готовим гавани для нужд воздухоплавания», Борис Иванов, Красноярск 2005)